Неинтервью с Никасом Сафроновым

В Красноярск на открытие своей выставки приехал художник Никас Сафронов. Сайт «Город Прима» получил зеленый свет на любые эксперименты. Мы понимаем, интервью будет много — Никас Сафронов общается со СМИ много и охотно — и хитрим. Просим искусствоведа, кандидата наук Марию Букову пообщаться с художником Никасом Сафроновым «на диктофон».

Мария Букова: Спасибо, что вы нашли время поговорить, я знаю, что вы сегодня только приехали, сразу отправились в музей.

Никас Сафронов: Да, сразу в музей, развеска картин…

Хулиганство/искусство

Мария Букова: Сейчас будет небольшая реклама нашей аудитории. Потому что наша аудитория очень подготовленная. В городе есть Красноярский музейный центр, это музей современного искусства. Он стал таковым с 93 года. И с 93-его года он готовит людей к восприятию разного искусства, не только традиционного. Да, в Сибири есть свои  традиции, сибирские художники, школа  60-х – это воспринимают, но музей учил воспринимать и искусство более сложное. Наша красноярская публика, я могу ее похвалить, гораздо больше интересуется событиями искусства, нежели можно предположить. Но это развивалось благодаря наличию некой институции — музеев. Музей Сурикова, в котором откроется ваша выставка, недавно подхватил эту инициативу, делает новые и интересные проекты. Отсюда и мой вопрос. Следите ли Вы как известный художник за развитием художественных процессов в России? И как Вы считаете, кто является двигателем развития искусства в нашей стране: это арт-критики, галеристы, институции, лица?

Никас Сафронов: Вы знаете, это зависит от людей и заинтересованности этих людей какой-то. Ну, например, я сижу в ресторане. И подсаживаются две девушки. И одна говорит: «А я сегодня, между прочим, купила три картины новгородской школы».

— Иконы?
— Нет, современные.
— А имя?
— А я не помню имена, но современные ребята молодые.
— Сколько вы заплатили?
— Ну, по 70 тысяч евро, за три картины — 210.

Я посмотрел, студенты молодые, продала им Айдан Салахова (прим.: живописец, галерист и общественный деятель). Она умеет продавать. Я говорю: «Работы хорошие, крепкие, но это не стоит столько денег». Она говорит: «Ну, Айдан, такая хорошая».

Мария Букова: То есть это личная история?

Никас Сафронов: Конечно! По-разному продается искусство и через личные контакты, через корыстную или некорыстную заинтересованность. Материальную или просто для блага страны, не знаю. У людей возникает желание. Но это всегда интерес денежный. И он стимулирует и дает тем, кто раскручивает современное искусство, прибавку.

Мария Букова: А кто эти персоны, ну, скажем так, профессионально?

Никас Сафронов: Ну, раскрутить можно все, что угодно. Вот мальчик, наконец, добился того, что на него обратили внимание. Прибил гениталии к площади, к брусчатке. Отпустили спокойно. Он видит, что не обращают внимания, рот зашил, еще что-то сделал. Потом наконец поджег ФСБ и тоже назвал это искусством. Это хулиганство — не искусство. Все равно искусство, какое бы оно ни было современное, несовременное, оно должно быть основано на знании старых мастеров. Классического искусства. Оно должно быть профессиональным. Линия вовремя остановленная может быть гениальной, или продолженная — это просто линия ничего не значащая… Надо понимать Розенберг, Джексон Поллок или Уорхол. Но там есть искусство. Они понимают тонкости. Но под это нам часто подсовывают огромное количество халтуры, ничего не значащей. И там сидит какой-то человек, который очень умно начинает объяснять: «Вы ничего не понимаете… » На самом деле, если тебя это не волнует, не трогает, значит, это рассчитано на умозрительный процесс. Когда тебе говорят, это не просто телефон, этот телефон находился в руках Никаса Сафронова, а он своими руками… Тогда мы к телефону относимся по-другому, хотя это просто телефон. А если его обозначить чем-то, дать ему жизнь и историю, то он становится каким-то важным объектом. Это все очень условно. Искусство должно сразу нравиться или не нравиться. Современное искусство — оно тоже разное. Если оно связано с зарождением классичесокго образования, а потом его передачи через некие новые носители, и ты видишь, что человек все делает профессионально. Он знает все нюансы, тонкости, это ноу хау, но все равно это профессиональное. И есть дилетантское искусство, которое выдает себя за искусство, но не является таковым. Нужно публику не колпачить, не показывать на голого короля, что он одет, а говорить, оно настоящее. Это надо объяснить.

Мария Букова: Как вы думаете, кто является транслятором этого объяснения?

Никас Сафронов: Я прочитал где-то в самолете, что такое искусство, а что халтура. Если восхищаетесь — значит шедевр. Если нравится — искусство. Если начинают объяснять… — это халтура. Можно все объяснить. А искусство должно сразу волновать. И если человек не созрел до точки на холсте не надо ему объяснять. Он придет к этому потом. Но если он увидел Брейгеля, он не понимает, но чувствует, что это нравится, как цвет наложен, небо, рыбы выписаны, животные, люди — пусть они сидят и испражняются, огни, костры — все равно — это волнует. Мы чувствуем! Это соприкосновение с чем-то необъяснимым великим. Даже, если не понимаем. А если нам молотком долбасят по роялю, и говорят — это особое искусство, оно рассчитано на особые волны в ухе, которые отраженные… Калигула тоже брал раковину, шел на берег, садился, смотрел на море. А в это время воины убивали друг друга. И отголоски их криков через шум моря создавали ему симфонию. Можно это объяснить, как искусство. Объяснить можно все. Человек вменяемый или тот, который не хочет выглядеть дураком, он начинает соглашаться: «Да, я вас понимаю, очень даже чувствую». Сегодня могут назвать искусством Instagram, но это не искусство.

Мария Букова: Ну, Instagram — это средства, это медиа…

Никас Сафронов: Да! Это всего лишь.. Каждый нажал, и уже что-то получилось. И его это радует, что его это приблизило к Ван Гогу, Мане, кого еще они вводят (прим. речь о приложении Prisma), сейчас они у меня еще взяли Dream Vision, но это все равно я делал. А нажатие кнопки — это повтор. Но это тоже будут пытаться предъявить, как искусство.

О современном искусстве

Мария Букова: А что по вашему термин современное искусство? Откуда оно возникло?

Никас Сафронов: Любое искусство должно зиждиться на знании старых мастеров. Классического образования. Либо чувствуешь от природы и какое-то образование получил, скажем, Шагал, который не умел рисовать, но научился фантазировать. Либо это Пикассо, который знал, как и Дали, а потом ушли в кубизм, сюрреализм. Я тоже изучал много техник прежде чем прийти к Dream Vision. Кажется, ты ничего не видишь, все размыто, а потом подходишь и видишь горы, камни, рассветы, люди. Они завуалированы, но там есть графика, точность линий. Я бы не мог этого сделать на начальном этапе, но я знаю, как писать здания, людей, лодки, море, людей, от этого и родилась моя техника. Можно сказать, искусство — трудноуловимо… Все не могут быть в искусстве, один работает шахтером, инженером, но всем должны заниматься профессионалы. Если все начнут строить, дома начнут рушиться. Всем должны заниматься профессионалы. Человек может получить удовольствие прийти в музей, посмотреть работы, которые отбирают профессионалы. Если он не понимает «Черный квадрат», надо объяснить. Хотя это тоже шарлатанство, и к искусству не имеет отношения. Но надо тогда разъяснить, втолкнуть.

Мария Букова: Как вы считаете, региональная публика ждёт ли развития от искусства здесь у себя? И в каком искусстве она нуждается?

Никас Сафронов: Конечно! Но все зависит от людей. Во-первых, люди, которые идут в искусство, должны понимать, что это такой же труд, как выращивать хлеб, добывать руду. А он ждет вдохновения, что-то наплескал, потом ножиком порезал и назвал это искусством — бред! Какое искусство? Это может быть кубизм. Это может быть инсталляция, если он грамотно и правильно сделана, он тоже может вызывать интерес. Это интересно, но начинать надо с азов. Если конечный результат — шокировать, плеснуть в него чем-нибудь — это хулиганство. Современные художники перешагивают в 28 век, а им надо осилить 18 и дойти до 20го. Надо знать своих художников, знать, уважать и ценить. Я не сторонник искусства шарлатанского, спонтанного. Священник плюнул в Гельмана, сказал, что это тоже перформанс…

Мария Букова: В современном искусстве существует такая идея – искусство жеста…

Никас Сафронов: Нам трудно говорить с вами, потому что вы стоите на одной стороне, я на другой. Я не отрицаю современное искусство, но… язык жестов — это все пока непонятно.

«Город Прима»: Я вот тот человек, который ходит в музеи. Мне кажется, вы разошлись в терминах. Может, давайте посмотрим…

Автор фото — Сергей Ковалевский, фото предоставлено пресс-службой Музейного центра

Мария Букова: Да, это художник из Калифорнии. Красноярский музейный центр сейчас в готовится к ремонту. И это огромная фреска, наверное, метров 20 на метров 30. Скетчинговый набросок, жанр паблик-арта.

«Город Прима»: На сколько важно появление таких объектов в городе?

Никас Сафронов: Если везде бардак, мусор, мусорный бачок, из которого воняет, валяется пьянчужка с бутылкой недопитого вина, а тут муж колотит жену и детей, а ему это показывают… То это пока непонятно. Такое искусство должно пройти этапы эволюции. Если уже у людей все есть, тогда это воспринимается. Да, он правильный, грамотный человек, он умеет рисовать. И не важно, что он из Калифорнии. Но он принес с планеты Марс некую свою форму, и ему кажется, что мы должны к этому привыкнуть. Люди должны быть знакомы со всеми новшествами. Но вот насколько это должно быть в большом пространстве? Может, в отдельно взятом? У нас были Pussy Riot , и в Америке целующиеся полицейские, это уже не ново, они растиражированны, а для кого-то это неожиданно . Такое искусство дает спор, возникает момент истины. А где правда? Для этого люди приходят в музеи.

Мария Букова: А как вы думаете, региональная публика, она другая? Ваша выставка же путешествует по стране, как на неё реагируют?

Никас Сафронов: Она такая же. Обновляется. Мир сейчас такой, есть билеты, самолеты, ты можешь полететь посмотреть любую выставку. Сегодня нет закрытости. Китайцы, например, не скрывают, как фарфор вырабатывается. Сейчас нажал кнопку и узнал, что в Америке происходит, или в Бразилии. Если ты интересуешься, ты можешь быть в тренде. Если говоришь, Никас — плохой, так иди посмотри. Нужно увидеть, а потом рассуждать. О моем искусстве, о том, о котором вы говорите. Такое искусство нельзя сразу, надо понемногу, как Распутин принимал яд, а потом решить, принимать или не принимать.

О философии и кино

Мария Букова: Кого из философов вы любите в литературе, в кино? Кто помогает вам быть не только автором, но и человеком, включенным в развитие культуры?

Никас Сафронов: Философия же есть внутри. Философия Достоевского, Толстого, Гоголя. Их тоже можно толковать, как философов. Как Ницще, например, Фрейда. Но она направленная, сугубо личная. Принимать эту форму как правду — мы не можем. Философия — это наша жизнь: встреча с вами, эта поездка, приезд в город. Это где-то наивно, но это красиво, интересно, приятно. Можно получать глубинный смысл от всего. Литература — самая философская. Мне нравятся Гоголь, Мопассан. Я люблю Эдгара По. Сказки братьев Гримм. Самая большая философия собрана в сказках всего мира. Они проверены временем, поколениям. Они отсортированы, вычищены, как бриллианты. Там собрана мудрость всего мира. Когда кто-то берет придумывает сказку — мне неинтересно. Мальчик пошел, что-то уронил — такое может придумать каждый.

Мария Букова: А кино, сериалы? С вами можно поговорить о об этом?

Никас Сафронов: Сериалы — не смотрю. Почитал рецензию по поводу «Великана» Спилберга, я с ним вскользь знаком. Он художник в широком смысле. Пока рецензии не очень хорошие искусствоведов. Он ушел в свою философию и потерял зрителя. Но я сам посмотрю, чтобы понять, нравится или нет. В 80-х годах был такой фильм «Приключения амазонок», это был такой польский эротический фильм. Народ валил. Я пришел с девушкой, а мне говорят: «Вы шутите, у нас за месяц куплены все билеты, но вот, хотите, в соседнем зале, бесплатно посмотрите сказку!» Я пошел. Я ничего больше и лучше не видел. Это фильм — «Бесконечная история». Мальчик ищет страну фантазий, читает книжку и спасает страну. Через пару лет я посмотрел этих «Амазонок». Ничего более порнушного я не видел. Примитивная польская ерунда. А это была вкусная красиво оформленная история. Это и сейчас один из любимых фильмов. Какая разница между этим и этим. Я все смотрю. Работаю и смотрю. Много хороших фильмов и много ерунды. Я часто пересматриваю старые фильмы, классику. «Тото в поисках дома» — старый семейный фильм, посмотрите. Такой спокойный. Вы будете смеяться от начала до конца.

«Город Прима»: Инструкция на вечер получена. Спасибо вам за беседу.

Никас Сафронов: Да, очень мило побеседовали. Замечательно, что вы (прим.: обращается к Марии Буковой) занимаетесь современным искусством, а поговорили мы так неагрессивно. Если бы я разговаривал, с Айдан Салаховой, с Гельманом, я не нашел бы общего языка (смеется)… Приглашаю на выставку.