Июнь. Утро. Правый берег. Школьники-друзья носятся ватагами по двору, подруги с детьми занимают все лавочки в сквере «Каменка», малыши перелезают через сигнальные ленты поиграть на площадке, подростки кучкуются со стаканчиками кофе. Обязательная самоизоляция отменена с 4 июня, но ограничения остались, и разобраться в них непросто. Например, не выходить из дома без средств защиты — рекомендация, а вот соблюдать дистанцию в 1,5 метра — обязательное требование. Надевать маски обязательно в маршрутках и такси, на остановках и при посещении всех организаций, которые сейчас работают.
Второе по популярности уличное занятие красноярцев — поедание всего, что продают навынос, на открытом воздухе. Первое — спорт. Или наоборот
Кстати, а что с ними? Салонам красоты работать разрешили, а кафе — нет, профессиональные спортивные клубы открыты, даже матчи проводятся, а фитнес-центрам разрешения на тренировки не вернули. Торгово-развлекательные центры закрыты и заявляют о многомиллионных убытках, но внутри работают пункты выдачи интернет-заказов — путь к ним лежит через весь ТРЦ — и некоторые магазины, для которых отчего-то сделали исключение. Сам черт ногу сломит в этих ограничениях.
Марина Красина
предпринимательница,
владелица сети детских центров «Ладошки»
— Мы не работали с апреля, 15 июня нашей сфере устно сообщили, что работать можно. Я просила показать разрешающее постановление, но его нет. И некоторые сады без лицензий так и работали. А самым ответственным городские власти почему-то запретили работу на срок больше двух месяцев. Хотя у меня лицензированные детские сады, заключен контракт с государством. За два месяца простоя мои долги — больше 4 миллионов рублей: за аренду, зарплату, остальные обязательные платежи. Мы открываем сады, исполняя все требования: обрабатываем помещения, в группах не более 15 человек, дети между собой не пересекаются в коридорах и так далее. Но в апреле наши клиенты были в отчаянии, а за два месяца пристроили детей по родственникам, отправили в деревни. Неизвестно, как мы переживем этот период убытков до сентября, когда закончатся отпуска и частные сады понадобятся по полной.
Наблюдение в автобусе по пути в салон красоты: из 16 человек маски только на четверых. Кондуктор напоминает, что без масок штрафуют, но пассажиры просто отворачиваются и смотрят в окно.
В открывшийся после разрешения губернатора салон красоты Darling вход по звонку. После каждого входящего и выходящего двери — на замок. Посетителям меряют температуру, просят надеть маску сразу на входе. Администратору приходится бегать к двери постоянно: клиентки по записи идут нескончаемым потоком. Стилистка Алина, одетая в одноразовую одежду с ног до головы, мешает краску для меня и вдруг чихает. Спиной ощущаю плотность молчания тех, кто в других креслах.
— Не волнуйтесь, я не болею, это реакция на краску! — тут же начинает оправдываться девушка. — Я всю самоизоляцию просидела дома, никаких выездов и обслуживания.
Все разом выдыхают и поправляют маски.
Книгообменный шкаф на Мира — давно ставшая классической фотолокация
— А я вообще переболела в марте-апреле, сразу, как нас закрыли, — подхватывает ее напарница. — Было очень много клиенток: женщины обновляли образ к весне, шли одна за другой. А через неделю — температура, кашель, я еле дышала. Позвонила по горячей линии, там спросили про заграницу. Ответила, что не была, но я — парикмахер и через меня проходит множество людей. Сказали, что внесут в какие-то списки, и все. Проболела я две недели и выздоровела, до сих пор не знаю, чем.
— У меня ощущение, что только мы честно сидели дома, — Алина начинает красить мои волосы. — Когда в магазин выходила, смотрела на волосы окружающих, профессиональная привычка: и ни у кого — отросших корней или запущенных кончиков. Значит, другие работали тайком. А мы закон соблюдали, и теперь мои планы закрыть кредиты к лету рухнули.
— А у нас всегда, кто честный, тот и в минусе, — отвечает элегантная дама из соседнего кресла. — Девочки, я всем скажу, чтобы только к вам приходили, расплатитесь еще по кредитам, не переживайте! Сейчас главное — выжить. Поверьте, я и 70-е, и 80-е и 90-е пережила.
КFC работает на поток, а «Фазенде» по меню и концепции это сделать трудно
Из салона еду за продуктами. Пока иду по улице, замечаю на сапожной мастерской, которая работала больше 10 лет, объявление «Продам». У торгового центра «Красноярье» — толпы неспешно гуляющих, несмотря на дождь, горожан. У KFC — длинная, как самоизоляция, очередь.
— А мне нормально, что карантин продлили, я успел устроиться в «Delivery» сразу, как уволили. Теперь если 2 рубля в день не делаю, считай день плохой. Вот вчера чуть-чуть не хватило — 1890 заработал, но такое редко бывает. Так что меня все устраивает — до 12 июля живём! — рассказывает один курьер другому.
Люди в очереди следят за дистанцией так, что хоть исследования по социологии устраивай: сначала стоят почти прижавшись друг к другу, но как только кто-то один демонстративно становится на расстоянии метра, потихоньку начинают отодвигаться от своих соседей. Разговорчивый курьер добродушно смотрит на то, что толпа собирается больше и больше, и предлагает сразу всем:
— Хотите, помогу вам приложение настроить? Делаете там заказ, его готовят ко времени, и в очереди толкаться не надо!
Судя по тому, что в курьерах практически сплошь студенты, кризис на рынке труда еще впереди
За дверью рядом темно, веранда наглухо закрыта деревом: кафе из сети Vladimirov Restaurants «Фазенда» так и не заработало. На днях красноярские рестораторы объединились и написали губернатору открытое письмо с просьбой разрешить им работать.
Александр Митраков
владелец «Mike&Molly», «0.75 please» и «Sushi, Please!»
— Ощущение, что нас никто не слышит. Мы очень надеялись, что нам разрешат работать с 15 июня, хотя бы летним верандам, но нет. И никто не может даже ориентировочно сказать, когда дадут открыться, чтобы мы подготовились. У нас и раньше была доставка, пришлось переориентироваться на нее полностью. Мы сильно гордимся, что задействовали весь персонал, сохранили команду и даже открыли новый проект «Sushi, Please!». Но все это мы делали, думая, что нас закроют на месяц, на два, максимум. Сейчас пошел третий месяц, ситуация напряженная. Арендаторы пошли навстречу и не требовали оплату аренды, хотя мы все равно частично переводили им деньги. За счет того, что количество часов работы стало меньше, немного снизились зарплаты, но выплачиваются вовремя. То есть мы выполняем все обязательства, не бросаем людей в беде, но поддержки от государства не видим. Все меры закончились 30 мая. Рестораторы не понимают, почему тот же Леруа Мерлен пожаловался, и его открыли. Почему по магазинам ходят тысячи людей, трогают все, и это разрешено. А ресторанам приступить к работе нельзя, несмотря на то, что к нам всегда предъявлялись самые строгие санитарные требования, и мы можем обеспечить безопасность. Ситуация хуже и хуже. Все в колоссальном недоумении от происходящего.
Если продавать еду в разовой посуде и поставить столики не внутри, а снаружи — это получается торговля навынос. Хозяева кофеен выкручиваются, как могут
В открытых магазинах — свои точки напряжения.
— Без маски я вас обслуживать не буду, — это замечание кассир делает женщине лет пятидесяти в расположенном по соседству «Красном яре».
Женщина достает маску из сумки и надевает ее, оставляя нос открытым по последней моде.
— Вот и как таким что-то объяснить? — обращается кассир ко мне. — Вообще, если законы издает губернатор, пусть сам и следит за их исполнением, но все свесили на нас, как будто на кассе нам стресса и без этого мало. Каждый день трясешься — заболеешь или нет, столько через тебя покупателей проходит.
— Мужчина, пожалуйста, не проходите без маски! — устало кричит ее коллега вошедшему покупателю.
— А где мне маску взять? — огрызается он.
— Да вот же у нас на кассе за 39, без очереди!
— Тьфу на вас, пойду в ларек, — покупатель разворачивается и выходит.
Город победившего фастфуда
Тут же неподалеку — «Академия кофе»: они по всем правилам принимают и выдают заказы через дверь на улицу. На деревянных ступеньках сидят кучками выпускники и выпускницы, тесно склоняются другу к другу, обсуждают видео в Тиктоке и грядущие экзамены. Совершенно обычное юное лето. Мимо идут два пенсионера, один поворачивается к другому:
— Вот как надо, Вася. А то совсем мы закисли дома: боимся вирусов, оптимизма в нас ни капельки, все коммунистическая власть в нас убила. А вон молодежь сидит без масок, и ничего боятся! И сто лет проживут в своем бесстрашии! Не то, что мы.
Заглушая его слова, с сиреной и мигалками к Институту цветных металлов подъезжает машина реанимации. Еще две проносятся навстречу друг другу по проспекту Красноярский рабочий.
Дома открываю компьютер. Лента Facebook обновляется, и я вижу чье-то фото: выпускники детского сада собрались на правобережной набережной, чтобы отпраздновать и сделать фотосессию. Толпа из нарядных детей и довольных родителей. Масок нет: нельзя испортить торжественное фото. Осуждать этих людей не получается, я и сама не могу сказать, что, кроме здравого смысла и опасений, регулирует такие ситуации: с одной стороны они в тесноте, с другой стороны — на открытом проветриваемом пространстве. Следующий пост от дежурного врача инфекционного отделения одной из красноярских больниц: «Оставайтесь дома, не собирайтесь с друзьями даже на улице, за сутки умерли сразу 7 пациентов».
Ну и как тут что-то решать?