Красноярский художник Саша Закиров написал для сайта «Город Прима» обстоятельный текст о том, как устроена граффити-культура в Красноярске. Важно понимать, что это мнение и видение Саши Закирова. А нам, кстати, тоже было интересно заглянуть в сферу жизни, которую все красноярцы видят, но только интуитивно понимают, почему одно рисунки — это «о, у нас, как в Европе», а другие — «опять здание испортили». Слово Саше Закирову. Не очень согласны? Добро пожаловать, дискуссию открываем в комментариях.
Александр Закиров
художник, арт-директор проекта «Кипиш-град»
За последнее время на различных красноярских информационных ресурсах вышло довольно много статей, касающихся граффити-культуры. Во многом связано это с участившимися случаями вандализма на исторических памятниках города. Как следствие, многие СМИ начали составлять списки «допустимых» для города уличных рисунков или в принципе пытаться выявить грань между хулиганством и искусством.
Собственно, попытки типизировать произведения стрит-арта обычно упираются в разделение их по жанрам и техникам исполнения. Но, к счастью (и к горести), всех красноярцев, в городе в последнее время довольно чётко обозначились три ветви граффити, вписывающиеся в не совсем обычную классификацию. Они соответствуют трём основополагающим принципам индуистской философии «тримурти»: сотворения, разрушения и созидания. Согласно учению индуистов, все протекающие в физическом мире процессы имеют в своей основе три составляющие: творческое, разрушительное и охраняющее начала, вместе образующие единый и уравновешенный процесс. И главная идея учения состоит в том, что каждый из этих трёх элементов важен и незаменим. Убери что-то одно, и общее уравнение начнёт работать неполноценно или вообще сломается. Давайте рассмотрим ключевых представителей красноярской граффити-сцены в контексте данной классификации и попробуем разобраться, чем важно каждое из трёх направлений.
Разрушение
Начнём мы с самой неочевидной, с точки зрения полезности, для города категории. Казалось бы, чем вообще вандалы могут быть важны для города и как их можно рассматривать в одном ряду с такими заслуженными мастерами граффити, как Юрий Аверин или Иван Четверик. Тем не менее, любое уличное искусство уходит корнями в вандальную культуру тэггинга, и игнорировать значимость его деструктивной составляющей нельзя.
Вряд ли кто поспорит, что лидерами в номинации «разрушение» являются изрядно хайпанувшие в последние месяцы фантомасы из команды TPHK (что переводится как «Train Phreaks Killaz», а не как «торгово-финансовая компания»). Данная команда занимается классическим тэггингн-бомбингом, самым нехудожественным из всех проявлений уличного искусства, многими воспринимаемым, скорее, как своеобразный вид спорта. Стоит отметить нечеловеческую плодовитость и оперативность команды. Почти каждую ночь центр и окраины Красноярска покрываются десятками однотипных по содержанию тэгов, варьирующихся по размеру, стилю и уровню детализации. Помимо этого, команда практически мгновенно реагирует на граффити других команд и вообще любые проявления чужого уличного творчества. Ребята будто перенеслись к нам из нью-йоркской эпохи войн уличных райтеров 70-х годов, вот только в Красноярске 2017 года воевать им особо не с кем.
Из сюжета Новостей Прима
В недавнем версус-батле Оксимирон, опираясь на главную идею книги Джозефа Кемпбелла «Тысячеликий герой», сравнивал своего оппонента, Гнойного, с «драконом», с универсальным антагонистом, не имеющим ни биографии, ни чёткой цели, не производящим никакого качественного контента, а только задирающимся на всех и вся, и существующим лишь ради того, чтобы истинный герой смог реализовать свой геройский потенциал. В контексте уличного искусства на данную роль в Красноярске по всем параметрам подходит команда TPHK: они безлики, безымянны, нам не известны их намерения и их логика, ведь за всё время шумихи вокруг них они не дали общественности ни единого комментария. Единственное, что мы видим — следы их захватнической деятельности.
Каждую ночь команда TPHK выходит на боевой рубеж, превращая всё хорошее и прекрасное в плохое и отвратительное, отвоёвывая у нас Красноярск метр за метром. Подобно белым ходокам, они превращают наши стены в свои. И из такого сравнения следует вполне закономерный вопрос: разве их деятельность не является поводом к тому, чтобы красноярцы, подобно лордам Вестеросса, сплотились против общего врага? Администрация, урбанисты, другие уличные художники, наконец, просто добровольцы. И, скорее всего, это сплочение принесёт куда большие плоды, чем просто победа над командой граффити-бомберов.
И да, безусловно, TPHK вредны для города, но тот урон, что они наносят Красноярску, если и можно сравнить с разрастающейся болезнью, то никак не с прогрессирующим раком, а уж скорее, с ветрянкой или с угревой сыпью. Ведь любое здание, пусть и историческое, можно отреставрировать, отмыть от тэгов. Зато благодаря этим таинственным хулиганам прямо на наших глазах вершится история противостояния добра и зла, которую мы сможем рассказывать своим племянникам. TPHK дали нам повод для обсуждения важнейших урбанистических и моральных вопросов, проблем ответственности за коллективные ценности, уместности уличного искусства в различных его проявлениях, поиска концепций борьбы с нарушениями. Сыграли на пользу они и своим коллегам по цеху, задав такую планку вандализму, что теперь граффити других команд многими воспринимаются как безобидное уличное творчество.
Единственная проблема состоит в том, что, судя по многочисленным комментариям к постам по данной теме, никто толком не знает, как победить TPHK. Но, как сказал Берик Дондаррион: «враг всегда побеждает, но бороться всё же нужно!»
Интересный факт: команда TPHK довольно уважаема в своей среде. Так, например, в 13-ом номере польского журнала Concrete их творчеству посвящён целый раздел. Большая же прослойка населения не может оценить их работы, так как культура тэггинга является андеграундной и маргинальной, и людям, не знакомым с ней, просто не известны критерии её восприятия и оценки.
Сохранение
Данный сектор нашего триединства довольно нечасто встречается в сфере граффити, но, к счастью, в Красноярске он представлен довольно интересной художественной инициативой, берущей своё начало в 2009 году (тогда по улице ещё ходили готы). Речь идёт о молодёжном фестивале уличного искусства «Крась», организованным Юрием Авериным, ветераном красноярской граффити-сцены. Дело в том, что Юра в теоретической основе своей деятельности активно опирается на, так называемую, «теорию разбитых окон». Занятно, что данная теория, выработанная в США в 70-х годах, объясняла необходимость борьбы со стрит-артом, в то время как Аверин, отсылаясь к той же самой теории, оправдывает существования стрит-арта как необходимого для здоровой жизни города фактора. Единственный нюанс, что речь здесь идёт о диаметрально разных проявлениях стрит-арта.
Если вкратце, то в конце 70-х мэр Нью-Йорка развернул масштабную борьбу против движения граффити-райтеров (занимающихся тогда примерно тем же, чем сейчас занимаются TPHK, только масштабнее и веселее), так как видел в уличном искусстве угрозу для криминогенной ситуации во всём городе. Теория утверждает, что у горожан, увидевших граффити, и, стало быть, ставших свидетелями безнаказанного преступного поведения, сбивается моральный компас, и они допускают возможность более серьёзной криминальной деятельности. К примеру, исписанная стенка может подтолкнуть человека к похищению молока из «Красного Яра», а тот, кто увидит безнаказанную кражу, уже решится пойти на массовое убийство.
Автор фото — Юрий Аверин
Аверин же на фестивале «Крась» предлагает молодым художникам (а иногда и самому себе) расписывать неблагополучные городские стены красивейшими граффити по заранее утверждённым эскизам, тем самым повышая градус культурности у прохожих. Так, заметив красивую картинку на гараже, случайный прохожий, вместо того, чтобы сделать что-то запретное, может решиться пойти в Музейный центр «Площадь Мира» на выставку Ханта Слонема.
Конечно же, эта теория действует далеко не в любой локации и не с каждым человеком, особенно когда речь идёт о её мотивационной стороне, как в случае с фестивалем «Крась». Оно и понятно: вдохновить людей на сохранение чего-то посредством прекрасного труднее, чем подтолкнуть к разрушению дурным примером. Тем не менее, очень хочется верить, что Юрий Аверин далеко продвинется в своём противостоянии хаосу через искусство, а может быть когда-нибудь и победит в нём.
Созидание
Пожалуй, эта составляющая нашего триединства в граффити-движении — самая. Ведь любое направление в стрит-арте, даже тэггинг (если только речь не идёт о маркировке территории криминальными группировками) так или иначе связано с творчеством и с созданием новых образов.
В Красноярске действуют десятки отдельных художников и команд, работающих в городском пространстве, так что выделить каких-то отдельных представителей довольно трудно. Тем не менее, на фоне относительно классического стрит-арта, выделяется не особо явное, но всё же подающее большие надежды течение. Это волна умеренно понятного для обывателей граффити. Собственно, благодаря своей понятности, такого рода уличное творчество и запоминается, и выделяется на общем городском фоне.
Так сложилось, что в своей классической форме уличное искусство оперирует закодированным изобразительным языком, сложно воспринимаемым, а то и вовсе непонятным для основной массы горожан. Попросту говоря, 95% населения не являются адресатами большинства граффити-изображений. В этом — одновременно и сила, и слабость стрит-арта. Сила — потому что граффитисты взламывают публичное пространство, наполняя его символами и образами, понятными лишь граффити-сообществу, тем самым отнимая в психо-эмоциональном плане городские пространства у горожан. «Это же старейшая аптека Красноярска!» — говорит ваша бабушка, — «А теперь на ней какие-то заморские буковки! Господи-прости, я лучше перейду на гомеопатию». И в этом же слабость классического стрит-арта: задействуя в качестве выставочного пространства стены города, граффитисты при этом сокращают количество понимающих их искусство зрителей до минимума.
А теперь давайте подумаем, какие рисунки приходят нам на ум, когда речь заходит о красноярском граффити? Безусловно, почти каждый в первую очередь вспомнит персонажа Lazy Dog — весёлого и расслабленного пса, подстерегающего нас практически за каждым углом. А ещё есть чайники в ассортименте, да томные котики с тяжёлыми веками. Пожалуй, это самые часто тиражируемые и наиболее понятные прохожим образы в красноярском стрит-арте. И все эти персонажи, выбраны с расчётом на большой круг зрителей — ведь все любят котиков, пёсиков и, видимо, пить чай.
При всём при этом, ребята не теряют связи и с уличной культурой: изображения чайников и котов, например, являются своеобразными логотипами-каллиграммами — в них зашифрованы названия граффити-команд: «ЧЕКР» в чайнике, и «AWP» в коте. Таким образом, данные рисунки имеют не только адресатов двух категорий — прохожих и «своих ребят», но и обладают двумя уровнями донесения информации: прямым (иллюстративным) и дополнительным (зашифрованным).
С дружелюбным псом дела обстоят ещё интереснее. Его автор уходит ещё дальше от классического граффити в сторону современного уличного искусства. Ленивый пёс с большим энтузиазмом примеряет образы персонажей массовой культуры, совершает интервенции в рекламные плакаты, вступает в интерактив со зрителем, контактирует с чужими граффити, а на месте закрашенных псов появляются мемориальные доски и пёсы-призраки. Не зря на фоне Lazy Doga так любят фотографироваться молодые мальчики и девочки.
В итоге отметим, что главное отличие многочисленных уличных рисунков от работ с фестиваля «Крась» заключается в их назначении. Если граффити, создаваемые под началом Юрия Аверина, нацелены на структурирование и сохранение пространства, то рисунки с котами, псами, чайниками и всем прочим, по большому счёту, вообще ни на что не нацелены. Являясь актом чистого творчества, они создаются только во имя искусства. А искусство, в свою очередь, не должно украшать стены, не должно оберегать их от вандалов, не должно учить чему-то детей. Оно вообще никому ничего не должно. Напротив, это мы, зрители, должны искусству за то, что оно позволяет нам на него смотреть.
За судьбой и приключениями Lazy Dog можно следить в закрытом аккаунте в Instagram @dodoggydog
Краткий словарик юного вандала
Стрит-арт — направление изобразительного искусства, включающее в себя множество техник, начиная от стикер-арта и граффити, заканчивая уличной скульптурой, монументальной инсталляцией и даже перформансом. Чтобы быть стрит-артом, произведение искусства должно располагаться в городской среде и быть тесно с ней связанной. Так, например, перформансы ребят из проекта «Bodies in Urban Spaces» можно причислить к стрит-арту, так как они обживают городские пространства, и языком своих тел, по сути, говорят о городе. А вот к перформансам Петра Павленского, также проводимым на улице, данный термин не применим, так как город для него является не более чем вынужденной выставочной площадкой. Прилюдное заворачивание себя в проволоку и отрезание мочки уха — это политические акции, так же, как разбивание арматуриной стёкол Росреестра.
Уличное искусство — по сути, тоже самое, что и стрит-арт. Единственное отличие заключается в том, что термин «стрит-арт» содержит английское слово «арт», которое уже всем надоело до чёртиков, и которое иногда даже используется в уничижительном смысле. А термин «уличное искусство» содержит русское и довольно романтизированное слово «искусство», часто применяемое к серьёзным произведениям, отягощённым каким-нибудь посылом или концепцией. Так, тэги команды TPHK вряд ли можно причислить к уличному искусству, а вот глубокомысленные работы Тимы Ради даже язык как-то не поворачивается назвать стрит-артом.
Граффити — любые надписи, рисунки или даже выцарапанные изображения на стенах и других уличных поверхностях. Для понятия граффити не имеет никакого значения сложность исполнения рисунка, цель его создания и исторический период, в который он был сделан. То есть пещерные рисунки тоже называют граффити.
Тэггинг — вид граффити, заключающийся в написании либо своего имени, либо названия своей команды на общественных поверхностях (иначе смысл тэггинга теряется). Полученное произведение называется тэгом. Часто используемые глаголы — «тэгать», «затэгать» что-либо.
Бомбинг (от англ. «bombing» — «бомбёжка») — процесс быстрого и незаконного нанесения граффити (тэгов и не только) на общественные поверхности. Данный термин подчёркивает именно элемент незаконности и рискованности в рисовании. Часто используемые глаголы — «бомбить», «забомбить» что-либо.
Райтинг (от англ. «write» — «писать») — термин, обычно применяемый к процессу создания граффити в местах, не требующих ограничения времени. Продукты райтинга обычно более детализированы и красочны, чем продукты бомбинга.