За три часа до концерта команды «Сурганова и оркестр» в Красноярске сама Светлана Сурганова общалась в студии «Авторитетного радио» с Сергеем Васильевым. Запись разговора о самом концерте, о музыке, с философией слушайте здесь. А еще возьмите на заметку, выпишите из интервью имена лекторов, которых слушает Сурганова.
Васильев: Такой будет эпиграф:
Завтра зима.
Сегодня снежно.
Уходит ноябрь.
Безмятежно.
Кресло, торшер,
Настроенье «диванное»,
В студии нашей
Светлана Сурганова
Сурганова: О! Чудесно! (смеется)
Васильев: Задумался над таким вопросом. В юности песни пишут человеческие эмоции: любовь, ревность, страх, ненависть — самые разнообразные.
Сурганова: Рефлексия в основном такая — эмоциональная, юношеская.
Васильев: Ну да-да. А что пишет песни в более зрелом возрасте?
Сурганова: Что сподвигает к написанию песен в более зрелом возрасте? Уже, наверное, подготовка к вечности, разговор с Богом, осмысление каких-то пережитых ситуаций и такое несколько, ну несиюминутное — то, что действительно достаточно характерно для юного возраста — такая экспансия чувств, а тут больше, не знаю, мне кажется, философское осмысление и больше, мне кажется, самоиронии.
Васильев: Еще к слову о переосмыслении. У вас же есть песни, которые вы со временем переаранжировали. В какой-то момент наступает понимание, что вот песня-то, совсем не о том, о чем я писала ее тогда, а она настолько глубокая, что вот сейчас мы добавим туда красок, и поменяется коннотация песни, и она заиграет совершенно по-другому?
Сурганова: Ну да, вот есть некоторое количество песен таких многослойных, которые со временем остаются актуальными. То есть, я абсолютно не лукавлю и не вру самой себе и зрителям, когда повторяю текст песни «Предчувствие смерти», либо «Сохрани мою тень». Это все совершенно органично сейчас и для меня теперешней. Вот. Но найден sound, причем, более тонко подобранный к смысловому содержанию песни. Она, на мой взгляд, сейчас обрела свою истинную обложку, я сейчас говорю в основном про песню «Предчувствие смерти». На мой взгляд, получилась шедевральная трактовка и какие-то смысловые и музыкальные коннотации совершенно иные, более близкие к сути.
Васильев: То есть нет такого определенного диапазона, что песня должна отзвучать какое-то количество раз или отлежаться столько-то там лет, чтобы переосмыслить ее и понять, что это же вот, на самом деле, бомба.
Сурганова: Это, знаете, как книга. Ты можешь прочитать ее в юности, потом пройдет несколько лет или даже десятилетий, и ты к ней возвращаешься и читаешь тот же текст, но он для тебя абсолютно по-другому звучит, другие контексты открываешь для себя. Уже уровень сознания другой и иной опыт. Мне кажется, что удачная, удавшаяся, так скажем, песня способна пережить года и десятилетия. Целый ряд аранжировок и для меня для самой, и для зрителей — это будет уже каждый раз немножко другие песни. О другом, может быть, даже.
Васильев: Еще одна цитата, с вашего позволения: «В плеере музыка та, что не ставят в клубах».
Сурганова: (смеется)
Васильев: А что звучит в вашем плеере, что вы слушаете?
Сурганова: Ой… Ну не знаю, в последнее время я увлекаюсь Вангелисом, он опять пришел в мое сознание. Я вообще, в принципе, люблю бессловесную электронную музыку. Всегда любила и сейчас люблю. И классику. То есть сейчас, конечно, в iTunes, можно сказать, огромное количество разных подборок классических. Там, пожалуйста, и скрипичная тебе музыка или просто по авторам: Бах, Бетховен, Моцарт — слушаешь и наслаждаешься.
Васильев: То есть, музыкальное образование не отпускает в этом отношении все-таки?
Сурганова: Тут даже дело не в образовании, может быть в возрасте…
Васильев: Дело во вкусе, мне кажется.
Сурганова: Может, во вкусе… Я поняла, что я действительно люблю классическую музыку. И не последнее слово в этом сказали для меня фильмы, разговоры об искусстве, о музыке Михаила Казиника, которого я уважаю и люблю. И даже когда я дома, не на гастролях, по традиции делаю зарядку, я включаю какую-нибудь тему Михаила Казиника, и вот под это очень заряжаюсь физически и эмоционально. Он, конечно, отличный педагог прямо. Поклон ему.
Васильев: Он очень доступно и интересно рассказывает.
Сурганова: Да, он популярист. Он влюбляет в предмет. Не только в музыку. Он прекрасно ведь рассуждает и об искусстве, и о живописи, и о литературе и поэзии, о его любимом Пастернаке.
Васильев: Заговорили о популизме. Вот такой вопрос: сейчас, последние там лет десять прослеживается тенденция, которая нарастает, когда кто-то начинает переигрывать какие-то там хиты, шлягеры и так далее. Или духовой оркестр начинает исполнять какие-то шлягеры. Ваше отношение хотелось бы знать к этой истории. Она делает популярнее классическую музыку или классическое звучание или она убивает искусство?
Сурганова: Если это искусство настоящее, то его ничем убить нельзя.
Васильев: Даже шлягерами?
Сурганова: Да, да, да (смеется). Вот. Все равно зерно есть, оно будет, и испортить его крайне сложно. Я приветствую такие вещи. По мне, так чем многограннее подача, разней и неожиданней, тем лучше. Если человечество испытывает некий дефицит в новых музыкальных идеях и формах, то почему старые не озвучить на более современном уровне. Для, может быть, более юной публики, чтобы она знакомилась таким образом.
Васильев: А нет опасения, что мы…
Сурганова: Забудем об оригиналах?
Васильев: Да.
Сурганова: (смеется) Опять же, это же не умаляет достоинство самого Шекспира. И если в такой форме, то это же, я надеюсь, не будет превалировать, не отодвинет на какой-то там 135-й план оригинальное прочтение текста Шекспира.
Васильев: Ламповое…
Сурганова: Ламповое, точно-точно (смеется). И под лампой… Как приятно, да, держать настоящую бумажную книгу, шелестеть страницами…
Васильев: Но с электронной удобнее, особенно…
Сурганова: В путешествиях?
Васильев: Да-да.
Сурганова: Да, для путешествующих — это, конечно, выход.
Васильев: Хотел спросить по поводу книжных пристрастий. Я так отметил для себя, что вы эдакий букинистический гурман.
Сурганова: Вот уже не думаю.
Васильев: Вы любите наслаждаться книгой, выбирать излюбленные моменты, перечитывать, возвращаться к ним время от времени? Как вы ориентируетесь в современном литературном мире и как выбираете книги?
Сурганова: По запаху (смеется). Они сами меня находят. Я такой гурман — своеобразный. Вы вот правильно сказали, что я люблю на них смотреть.
Васильев: Да? (смеется)
Сурганова: Вот я встану перед книжным стеллажом и смотрю, и любуюсь. Это с точки зрения эстетической и художественной для меня — уже наслаждение. Но, а если, конечно, какие-то такие, украдкой моменты получается провести с книгой, я вам признаюсь, что это самый лучший для меня отдых. Чтобы никто тебя не отвлекал, чтобы ты никуда не торопился, чтобы у тебя отсутствовал временной лимит, и ты мог насладиться. Любую книжку могу с полки взять. У меня даже такая игра — «Погадаю». Что меня ждет, например, в будущем в ближайшем — беру книжку с полки, любую страницу открываю и понимаю, что меня ждет в будущем. (смеется)
Васильев: Сбывается?
Сурганова: Вообще интересные факты бывают, да. Прямо в точку попадается.
Васильев: Или тут как с Нострадамусом — как трактовать?
Сурганова: Как трактовать, да, надо уметь.
Васильев: Я тут поймал себя на мысли, что ваше имя вам очень подходит. Светлана — светлый человек абсолютно, и столкнулся с термином вашим «высветление».
Сурганова: Да, мои создатели угадали с именем. (смеется)
Васильев: Вот есть какие-то практические приемы, как вы высветляете свою жизнь. Я понимаю, что сейчас в жизни непросто. Непросто — с точки зрения постороннего информационного шума вокруг. Каково это жить половину своей жизни «под микроскопом», когда тебя рассматривают все, все твои шаги, когда ты что-то сделал, и по щелчку информация появляется, причем, оттрактованная в совершенно произвольной форме?
Сурганова: Ну, у меня, наверное, хорошая защитная медийная оболочка. Или, не знаю, устройство нервной системы. Я несетевой человек. Я сознательно ограждаю себя от огромного потока информации, фильтрую ее или не допускаю. Это, наверное, меня спасает. Это раз. А вот, во-вторых, если ко мне какие-то книги или какая-то нужная информация для меня — она приходит сама. Так ко мне пришел «Викиум» — приложение. Там есть различные программы, игры, упражнения по развитию мышления, памяти, интеллекта, внимания. И так же есть различные курсы. Один из курсов по детоксикации мозга ведет Виктор Ширяев — очень симпатичный молодой человек мне во всех смыслах. То, как он ведет свой курс, то, как он выглядит, что он делает. И это тоже, в свою очередь, позволяет мне, так сказать, не сойти с ума, не обрушиться под этим натиском разной, разной информации, зачастую ненужной.
Васильев: Вот одно дело, когда информация в соцсетях — и здесь можно оградиться искусственно, защитить себя от этой заразы. А второе дело, по долгу службы, я так понимаю, вам приходиться приходить на интервью достаточно часто. И на интервью, к сожалению, очень часто бывают одни и те же вопросы. Вопросы, которые… ну… можно было открыть соцсеть или интернет и почитать. Но нет! Это такое какое-то пренепременное условие: «А вот давайте я вас спрошу, почему разбежались». Вот это я имел в виду, вот эту препарацию.
Сурганова: А, ну это остается на совести того, кто берет интервью. Я к этому с большей степенью терпимости и философски отношусь. Ну, спрашивает человек, ну это его работа — он вот так ее выполняет. Я отвечу, мне не заржавеет, от меня не убудет. Но, а если говорить о какой-то интеллектуальной эмоциональной поддержке, как вы говорите про «высветление» жизни, в том числе, я уже назвала два имени — это Михаил Казиник и Виктор Ширяев, еще хочу обязательно назвать прекрасных имен — это Татьяна Черниговская, лекциями которой я просто заслушиваюсь, это такой интеллектуальный мед для меня. Просто с удовольствием слушаю ее. И лекции Дмитрия Быкова, конечно, он тоже великий педагог и тоже способный влюбить в литературу, в свой предмет. Он неоднозначен, он эмоционален, со многим, можно, наверное, поспорить, но то, что просто не оторвать ушей, когда я слушаю его лекции, для меня это совершеннейший факт. Сейчас, чем хорошо, сейчас такое огромное информационное, и есть из чего выбрать.
Васильев: Безусловно.
Сурганова: Просто, да, сложность в том, что нужно очень дифференцированно понимать, что тебе нужно и не засорять лишним свою голову.
Васильев: Нужно знать, из чего выбирать. А вот про педагогов и сэнсэев — есть ли в этом отличие?
Сурганова: В общем, это однокоренные слова. Несмотря на фонетическую разницу. Отличие в том, что педагог — он методист, он говорит, как достичь того или иного результата. А сэнсэй показывает, к чему ты должен стремиться, используя методики, которые дает педагог. Сэнсэй дает фундаментальные знания. Очень часто это сочетается.
Васильев: Часто ли жизнь ставит вилки? Сделать выбор: за наших или за ваших?
Сурганова: Да, случается, и это очень важные вилки. Они случаются у каждого человека. И от того, какую ветку ты выберешь, может в корне измениться твоя жизнь. Для этого существуют жизненные принципы, которые успел ты наработать, которые дали родители, учителя. В этой точки дихтомии надо помнить о глубинных принципах. Тогда выбор будет правильным. Но надо быть готовым, что придется чем-то жертвовать.
Васильев: Но нет осознания и жалости к той ситуации, что вот «эх, можно было бы откатиться назад»…
Сурганова: Одна была ситуация. В 9-м классе я отказала мальчику в танце. А вот не отказала бы, черт знает, сидела бы я сейчас с вами, Сереж, разговаривала бы здесь…
Васильев: Сложно предполагать, как бы оно было. Хотел бы поздравить, ваша песня «Привыкай» в Чартовой дюжине. А насколько важно вот это признание?
Сурганова: Это приятно. Хотя я же понимаю, как это все делается, все эти технологии. Но мне приятно. Я благодарна людям, которые не жалели сил и средств.
Васильев: Ну, в первую очередь, это же ваши поклонники. А вот такое признание способствует большему продвижению, тому, что песни пользуются большей популярностью?
Сурганова: Это больше вопрос к директору — Лене Жуковой. Говорит, что сказывается. Голосуя за песню, люди очень поддерживают.
Васильев: Мы говорим о жизни и музыке. Сейчас как? Появляется очень много трендсеттеров, которые определяют тенденции в музыке, а потом появляются повторщики. Этим полным-полна коробочка.
Сурганова: Ну, это как и в одежде.
Васильев: А, может, есть рецепт, как бороться с шаблонами?
Сурганова: Можно делать микс из шаблонов. Тогда на стыке жанров, на стыке шаблонов получится твой персональный винегрет. Совсем копировать трек исполнителя — это же и не очень интересно. Покажи свою многогранность. Замешай — и будешь создателем своего стиля.
Васильев: А вы музыкой начали заниматься, потому что интересно?
Сурганова: Это что-то сакральное. Я понимала, что ничем другим не хочу и не могу заниматься. Все в жизни складывалось так, как будто этот путь кто-то предрек. Мое осознанное решение было — я хочу заниматься музыкой. И это будет только скрипка. А дальше оно само.
Васильев: А сейчас в музыке появились деньги. Многие занимаются музыкой, потому что там гипотетически есть деньги.
Сурганова: Ну, рискованно же: пан или пропал. Удача должны быть. Куда надежнее инженером, юристом.
Васильев: Несмотря на светлый образ, вы фаталист, верите в предначертанность судьбы?
Сурганова: И да, и нет. Что-то есть в информационном поле, что уже прописано. Но коррекцию мы можем производить. Хотя бы вот на этих вилках, точках выбора.
Васильев: Напоследок. Будет ли продолжение логической цепочки: «Тетрадь слов», «Книга писем», как будет называться?
Сурганова: В следующем году, если ничего не помешает, выйдет книга. Автобиография. Я и автобиография — это не очень увязывается, но работа над книгой уже ведется. И надеюсь, я обязательство выполню, сдам все в срок. К юбилеям, которые ждут меня и коллектив, все выпустим.