Секс-символ Красноярска 2010-х, типаж с налетом элитарности, практически единственный в городе сомелье, создатель и преподаватель Винной школы Макс Букасов внезапно уехал из Красноярска в 2017-м. И настолько же внезапно в 2020-м многие узнали: уже два года Максим — автомеханик в курортном американском Майами.
«Как грустно иногда меняется мечта», — написал тогда телеграм-канал «Бал дебютанток».
«А почему грустно? Смотрю в будущее, друзья, смотрю в будущее», — отреагировал Максим.
А еще через пару недель едва ли не все СМИ Красноярска пересказали историю о том, как Макс с женой Ириной, не будучи даже гражданами США, получили от властей $2.400 в качестве помощи всем налогоплательщикам.
С этой истории Дебютантки и вошли в скайп-интервью с Максимом Букасовым. Получилась впечатляющая история то ли везения, то ли умения договариваться, то ли свидетельство, что нужно всего лишь делать попытки — и получится всё, что задумано.
ПРО ВЫПЛАТЫ В США
— Это был расчет, что ваш пост про письмо с подписью Трампа, про 2400 долларов, которые пришли даже без всякой заявки с вашей стороны, подхватят красноярские СМИ, или это был неожиданный камбэк?
— Сначала я был шокирован получением этих денег, а потом — что красноярские СМИ об этом написали. Меня уже три года в Красноярске нет, и мне казалось, никому это не интересно. Я и в Инстаграме-то поделился, просто чтобы показать, что чудеса бывают. А для меня это было чудо: когда точно понимаешь, что никакого отношения к этому не должен был иметь — гражданин России в Америке. Когда я читал в новостях, что правительство США собирается выплатить по 1200 долларов гражданам, и это все будет делаться на основании деклараций за 2018-2019 годы, я это на себя не примерял. Я подавал за 2019 год декларацию, это понятно, но какой я гражданин? А потом выяснилось, что все налогоплательщики получают. Неважно — кто ты, где ты, самое главное — ты платил налоги.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
— Ну даже в таком виде, всё равно же вы транслируете свою жизнь на Красноярск: Инстаграм на русском, ведется как дневник русского жителя Америки. Это что: ностальгия или желание выглядеть преуспевающе?
— Когда я только приехал в США, мне казалось: ну все, я должен стать американцем, всё ведь, оттуда я уехал и теперь здесь. Прошло какое-то время, я кое-что себе объяснил, и жить сразу стало легко. Я себе объяснил: я никогда не стану американцем, и не надо даже пытаться. Я как был русским человеком, и, скорее всего, как был красноярцем, так и останусь красноярцем. Я вам больше скажу: у меня пару недель назад появился друг. Хороший парень, хорошая семья, жена, ребенок, уже встречались на их территории и пригласил к себе, и он из Красноярска!
— Этот ваш интерес к Красноярску — он не из той же серии, как рассказы про русских на Брайтон-Бич: уехали, застряли в прошлом и никак не могут интегрироваться в Америку, и поэтому с таким вниманием за бывшей родиной следят?
— Как таковой ностальгии у меня нет. В данном случае это тот самый бэкграунд, который всегда с тобой. Мой акцент всегда будет русским, я до мозга костей русский. Но в Америке русский ты, кубинец, венесуэлец — всем плевать. Настолько плевать, что приезжаешь — и с первого дня ты свой. А потому что каждый когда-то откуда-то приехал. Еще никого не встретил, кто бы сказал: «А я американец в третьем поколении». Ну а Майами, знаете или не знаете, это самый русский город в США. Здесь при приеме на работу русский язык может быть преимуществом, можете представить? Потому что много русских. Автодилерские компании — Lexus, Mercedes и так далее — берут на работу консультантов, владеющих английским и русским. Здесь у банкоматов Bank Of America в меню три языка: английский, испанский и русский. Говорят, это единственный случай в Америке.
— Что еще вас там удивило?
— Я сам в Красноярск приехал из очень маленького поселка. Меня легко удивить — что в Красноярске было легко, что сейчас. Я не мог быть ресторанным критиком, или любым критиком, потому что любой ресторан меня радовал: да, мне здорово, что я нахожусь в ресторане, могу себе позволить. Со мной сложно говорить о минусах Майами, потому что я их не вижу. Я приехал из сибирского городка, который, назовем так, не самый идеальный на свете. Он любимый и родной город, но не идеальный. Поэтому, когда я здесь катаюсь на автомобиле и уже давно забыл, что такое под колеса смотреть, чтобы в яму не влететь, вижу зелень, чистоту вокруг, то мне все прекрасно, все здорово и все нравится.
— А вот вы так свободно рассказываете, что вас какой-то едой в ресторане легко было удивить. Это уже Америка привнесла? У нас же надо держать марку и не круто в чем-то признаваться.
— Может, и не круто, но это так. Я занимался же вином долгое время, винной школой. Поверьте, мне было очень сложно разобраться, начать понимать, что такое на самом деле великое вино, а что — невеликое. Я когда начал осознавать, сколько виноделу нужно усилий, чтобы самое простое столовое вино произвести — это понимание не дает возможности скептически оценить глоток, аромат и так далее. Сказать: «Это фигня, это неинтересно». И до сих пор я не являюсь никаким критиком. Только на таком уровне: «Ну вот в том ресторане чуть повкуснее стейк». Но я не смогу оценить, что он прям glow.
В Сочи я поработал сомелье в очень хорошем ресторане, в этот ресторан приезжал Владимир Владимирович Путин ужинать, и я наливал шампанское.
О РАБОТЕ С ВИНОМ
— Но у вас как раз было амплуа человека, который если не лучше всех в Красноярске разбирается в вине, то один из лучших. Как вас туда занесло-то?
— Ну, это уже я научился потом. А занесло… Я когда еще в КрасГАУ учился, однажды зашел в «Винотеку» на Ладо Кецховели. Там просто ряды и стеллажи вина, а я никогда не пил это вино. Ни шампанское, ни коньяков, ни виски — вообще ноль в этом был. И выходит консультант: «Вам что-то подсказать?» Я так удивился: «Вы прямо про каждую бутылку можете что-то рассказать?» И пока девушка рассказывала, мне так захотелось тоже так же уметь! Мне казалось, что если я начну разбираться в вине, меня в Красноярске признают как человека на уровне. Не какой-то там чувак с деревни приехал, а «смотрите, он на уровне, в алкоголе разбирается».
— Прикольно.
— Да. И я спросил: «А к вам можно устроиться на работу?» Она говорит: «Ну, езжайте на Молокова и подавайте резюме». А я тогда работал охранником в казино «Монте-Кристо» в «Луче», и, слава Богу, у меня был пиджак! Оделся, как мне казалось, красиво: черный пиджак, рубашечка, галстучек, и приехал на собеседование. «О, а вы понимаете нашу работу?» Я такой: «Если честно, нисколько, я ноль в этом деле». «Ну не переживайте, у нас все такими приходят, научим». И как завертелось все с этой работой консультантом, так и продолжалось до самого отъезда из Красноярска. Я научился разбираться в вине, и мне помогло это в Красноярске как-то стать своим.
— Получается, это отчасти компенсация такая. Способ стать на уровне с тем местом, куда попал. Так?
— Да. А я так и отвечал всегда на вопрос «Почему вино?» Оно дало мне возможность в Красноярске познакомиться с очень большим количеством интересных людей, с которыми я в обычной жизни, наверное, никогда бы не познакомился.
— Вообще, кто были те люди, которым вы рассказывали о вине? Зачем им это было нужно?
— Первыми были красноярские бизнесмены. Это не был вопрос выбора вина, это был вопрос почувствовать себя искушенным. Сам факт: был человек в Испании, на такой-то винодельне, а консультант в «Винотеке» ему говорит: «О, так это та, что находится в Риохе, это вообще первая винодельня, которая начала производить бордосский стиль вин!» Он: «Да-да!». И на почве вина мы сходились. Вообще первый человек, с которым я познакомился, и мне казалось: ничего себе, с кем мне вино помогло познакомиться, это был Владимир Перекотий. Тогда он был дико популярный ведущий, и вообще супермедийная личность.
— Это какой год?
— 2003-й или 2004-й, это еще было, когда винный бутик находился на Мира, 122, у них такие вечера были, винные ужины проходили, мужской винный клуб, и там эта тусовка вся очень серьезных людей, до которых мне бы в жизни не дотянуться, а тут я с ними пил вино.
— Почему сейчас это практически исчезло в Красноярске? Таких вот тусовок нет сейчас, публично по крайней мере.
— Мне казалось, наоборот, развивается… Мы когда винную школу открывали в Красноярске, было огромное количество скептиков, и смеялись даже те люди, которые меня поддерживали: кому в Красноярске нужна винная школа, ты что, Макс? У красноярцев зарплата 20 тысяч, а твое занятие стоит от полутора тысяч, а курс около 20 тысяч, кто туда пойдет? У нас и самих были такие опасения. Первая группа собралась из таких бизнесменов, которым это не было накладно. Но вот в последующем в винную школу приходили как раз люди, для которых это была существенная сумма. У меня ощущение было, что это тот самый средний класс. Люди, которые себе говорили: в этом деле надо разбираться. Вино, гастрономия — в этом здорово разбираться, это не прерогатива каких-то VIP, богатых людей. Наверное, как у меня в свое время было: где-то в разговоре раз — и блеснуть тем, что ты знаешь, что такое Дом Периньон. Мне казалось, это повысит мою капитализацию. И таких было достаточно. У меня порой было в неделю по 4-5 занятий, одно за другим, и я так удивлялся: блин, здорово, в Красноярске винная школа наша работает в режиме постоянного потока. Ну жаль, если сейчас этого нет, мы тогда подразогрели рынок, как мне казалось.
— Это была очень успешная деятельность ваша, по крайней мере публично, не знаю как финансово. А потом она закончилась. Почему? Что произошло, что вы сменили не только город, но и страну?
— И профессию. Вообще я сомелье по образованию, я потом в Москве его получал. Сомелье — это не вполне преподаватель в винной школе, сомелье — это работник ресторана. Как преподаватель я так не могу раскрыться, как сомелье. Потому что преподаватель — это вы ко мне пришли, и нужно грамотно, интересно, с историями все рассказать, научить. А сомелье — это другая категория специалиста: человек пришел в ресторан, и ему нужно правильно подобрать вино к блюду, чтобы он не сказал: «Это не подходит!» Значит, должен быть ресторан такого уровня, где людям это нужно, а сомелье — зарплатная должность. Не каждый ресторан это может себе позволить. И для этого я думал поехать либо в Москву, либо в Сочи. В Сочи я поработал сомелье вот прямо в очень хорошем ресторане, в этот ресторан приезжал Владимир Владимирович Путин ужинать, и я наливал шампанское. А разочаровался я просто: оказывается, чтобы сомелье нормалью зарабатывал, он должен очень много врать.
— Почему?
— А вот почему. Бутылка вина, купленная в виноторговой компании за 300 рублей, в ресторане должна продаваться примерно за полторы тысячи. Тогда и ресторан зарабатывает, и у тебя процент хороший. А представьте, что такое рассказывать про бутылку, которая в закупе идет 300, максимум 420 рублей, о ее вкусах-ароматах? Это простое столовое вино, и говорить о нем нечего. Давайте его хорошо охладим в морозилке, выпьем и забудем навсегда. Но когда вы платите за него полторы тысячи, вы бы не хотели, чтобы я так сказал. А когда речь заходит о каких-то действительно серьезных винах, о которых хочется поговорить, и ты доказываешь директору ресторана: ОК, пусть вино за 300 рублей продается за полторы тысячи, я буду его предлагать, но спокойно, без обмана, пусть люди сами выбирают. Но почему бутылку, которая в закупе стоит 10 тысяч, мы продаем за 30? Зачем такой процент накрутки? А потом я выяснил, что 95 процентов ресторанов в России так работают. И покупают такие вина, которых нет в супермаркете. Чтобы люди не знали, сколько они реально стоят. И я так разочаровался в профессии сомелье, я говорю себе — не хочу так работать. Просто меня учили в Школе вина высокой гастрономии в Москве: в ресторан за тем и приходят, чтобы узнать что-то новое и потом транслировать это дальше.
Я про красноярских рестораторов могу сказать: ребята, вы уже заткнули за пояс весь Майами, красноярские рестораны на голову выше по кухне, по обслуживанию, по интерьеру.
ПРО ПЕРЕЕЗД В США
— Но далеко не каждый человек, даже разочаровавшись, решит: «А поеду-ка я в другую страну и начну там с чистого листа». Что-то же еще было?
— С 30 лет время начинает против тебя работать. И нужно сильно активно действовать, чтобы после 50 начать жить в свое удовольствие. И вот когда 30 исполнилось, я сильно задумался и понял, что вряд ли буду счастливым сомелье в 50 лет. Своего ресторана я не хочу ни в коем случае, кто открывает ресторан — сумасшедшие. Причем неважно, какой город и даже какая страна. Нужно быть очень преданным этому делу, потому что это не тот бизнес, который вот прямо удовольствие. Я про красноярских рестораторов могу сказать: ребята, вы уже заткнули за пояс весь Майами, красноярские рестораны на голову выше по кухне, по обслуживанию, по интерьеру, чем в Майами. И вот по ним я скучаю, прямо сильно, всегда думаю: хотя бы маленький красноярский ресторанчик, даже Mike&Molly, хотя бы маленькая пиццерийка, пусть даже в 20 милях от моего дома — я бы туда ездил. Здесь я это пока не нашел. То есть свой ресторан я не хочу. А в винной теме чтобы состояться, это надо или ехать в Европу, устраиваться на винодельню и потихонечку доходить до уровня технолога и дальше продвигаться, и тогда ты 50-летний такой статный чувак на винодельне. Но если оставаться на уровне сомелье — нет, там нет особых перспектив, для себя я их не увидел. Поэтому я сменил профессию.
— А страну?
— Да ровно то же самое, что с профессией. Мало кто меня может обвинить в непатриотичности к России, к Красноярску. Но я просто понял, что в России не смогу сменить профессию в 30 лет и быть уверенным, что стану успешным. Потому что это всегда так: «Нам нужны опытные профессионалы, нам не нужны преданные и желающие познать это дело». И вторая причина, по которой я сразу же принял решение, что уезжаю из страны, вот сразу же, сегодня произошло — завтра уезжаю, это выборы 2018 года. Может быть, я не прав, но мне показалось, что мне уже слишком много лет, чтобы еще ждать какого-то изменения. И мы с женой Ириной просто купили билеты в один конец, сделали опасный шаг, в абсолютную неизвестность, меня колотило, когда я в самолете сидел. А потом приехали, и буквально на третий день какое-то спокойствие настигло.
— А как всё устраиваться начало?
— Я пришел в компанию, которая работает с автомобилями, и сказал, что я из России, нулевой в этих делах, но я очень хочу разобраться. Я пойду сейчас учиться, в колледж для смены специальности, но мне надо сейчас начать работать, чтобы были деньги. Я конечно же ожидал, что мне скажут: «До свидания», и я буду ходить во вторую, третью, пятую конторы. У меня еще машины не было, велосипед купил за 80 долларов в Walmart… Я ноль, у меня нет разрешения на работу, но я готов каким-нибудь помощником, кем угодно. И фразу такую услышал, не помню сейчас в точности, я ее потом перевел: «У каждого должен быть шанс. Вот мы тебе его даем, а как воспользуешься — твое дело. Приходи завтра на работу». И вот два года уже я в этой компании работаю.
— То есть квалификацию получали уже там, в Америке?
— Да, я с автомобилями настолько не был знаком в России, что не знал, как масло менять. Я работал и учился.
Сам каждый раз сильно удивляюсь: очередная «Тесла» готова, я ее восстановил. Капец, как это возможно?
ПРО РАБОТУ МЕХАНИКОМ
— Это прямо сказочная история. Объясните вот что: когда читаешь ваши посты пятилетней давности про вино, видно, что пишет очень увлеченный человек, на драйве. И сейчас про работу автомехаником — тоже не дежурно пишете, видно, что человек явно увлечен. Как у вас получается уметь так увлекаться — сначала вином, теперь авто, и каждый раз яростно?
— Мы с женой недавно как раз это обсуждали, она тоже немножко удивляется, она меня видела и в той, и в другой профессии. Скажу так: как только я начинаю чем-то заниматься, неважно за какие деньги, я начинаю занятие любить так, как будто это дело всей жизни. На самом деле это хитрость. Начинать заниматься чем-то новым — это тяжело же. Ты еще вчера ходил по ресторану, сомелье такой, пиджачок, всё знаешь. А теперь тебе коллеги говорят: «Принеси мне, там, какой-нибудь амортизатор». И можно занервничать: тебе 34 года, а ты как маленький пацан в гараже с дядьками, не знаешь, как выглядит, блин, стойка амортизаторов. И я начинаю сразу любить профессию настолько, чтобы перекрыть в сознании психологический дискомфорт от того, что я пока в этом не разбираюсь. Я сразу же утопаю во всех YouTube-роликах и текстах о том, что такое генератор и как он работает, про двигатель, про все, что нужно. Помогает всегда выбрать маленькую нишку, быстро-быстро-быстро в ней прокачаться. И вдруг начинаешь получать уважение от коллег, от руководителя: «Букасов у нас вот в этом разбирается». И как-то сразу — раз, с ними на уровень, и уже они ко мне обращаются с вопросами.
— И вашей нишей стала «Тесла»?
— С этими автосмобилями никто не работал, наши механики побаивались, потому что — электродвигатель, «Тесла», как с ней работать? Я понял, что надо в этом быстро-быстро-быстро-быстро прокачаться. И получилось так, что для меня купили один пробный автомобиль, типа «Ну давай посмотрим: починишь — будем дальше покупать». Я работаю в такой компании, которая покупает с аукциона свежие, но битые автомобили, и мы их восстанавливаем. И вот купили одну «Теслу», я ее сделал, купили еще, и вот сейчас я отвечаю в компании за «Теслу». Сам каждый раз сильно удивляюсь: очередная «Тесла» готова, я ее восстановил. Капец, как это возможно? Ну и любому человеку результат труда, когда он ощутим, позволяет как-то спокойнее спать. Засыпаешь и думаешь: я выпустил на этой неделе три автомобиля, они уехали. Прекрасно!
Ну и еще — доход. Я понимал, что в России не смогу достигнуть в своей новой профессии достаточно высокого дохода.
— А вот подождите, про деньги. Был такой слух, что вы, перед тем как уезжать из Красноярска, задолжали много денег разным людям. И поэтому испарились.
— Нет, ни одного человека нет в Красноярске, кто бы сказал, что я что-то должен. У меня был большой конфликт с моим партнером по бизнесу, но даже когда я в Сочи уехал, я был всегда на связи, я был всегда по адресу, более того, как только в Сочи приехал, я сразу выложил, в каком ресторане работаю, то есть был абсолютно доступен.
— Я когда готовился к интервью, от одного человека все-таки услышал: да, был долг, но это, во-первых, была незначительная сумма, а во-вторых, Максим со мной рассчитался чуть позже сполна…
— Это Моника Дюсуше. Про Монику я почему не упоминаю: это действительно была небольшая сумма, с которой не сбежишь, и Моника мой хороший друг. У меня был бизнес, нужны были оборотные средства, я у Моники одалживал. И в какой-то момент времени, когда у нас конфликт случился с партнером, бизнес приостановился, и я просрочил, да. Но потом рассчитался…
— … и более того, проценты предлагал выплатить, это так?
— Конечно. Она бизнесвумен, так что и про дивиденды речь шла. Готов положить руку на Библию и готов сказать, что ни один человек в Красноярске или еще где-то про меня может сказать, что я не отдал деньги какие-то. Ни в коем случае.
ПРО ПРОТЕСТЫ И АМЕРИКАНСКУЮ МЕЧТУ
— Вы говорите, что не перестанете быть красноярцем, это навечно. По каким красноярскостям скучаете?
— По ландшафту. Майами — это равнина, всё ровное, нет ни пригорков, ни возвышенностей. По костюмам деловым, я любитель. В Красноярске я мог их носить, потому что погодные условия позволяли, хотя никогда в жизни я бы не хотел больше в сибирскую погоду возвращаться. В Майами костюмы — это нереально, очень жарко. Что еще? Жена Ирина очень скучает по театрам, я это знаю: это она меня приучила к театру. Мы тут на Рождество ездили в Нью Йорк только для того, чтобы сходить на бродвейскую постановку «Король Лев». Мы там сидели, и вот я вспоминал: театр Пушкина, сцена, зал. В Америке этого не хватает, тут с этим чуть попроще. А еще, конечно, скучается по людям, поэтому соцсети, Инстаграм — это отдушина. Все равно здесь люди другие. Разница в менталитете, уровне жизни, городе, в котором живешь. Мы с парнем из Красноярска и сошлись, чтобы пообсуждать: «Слышал, там Мира сделали?» «Да, видел у Сураева в профиле фотки, ага, классно», — просто поболтать, потому что мы здесь, конечно, больше заняты работой.
— А уровень жизни ваш выше был там или сейчас здесь?
— Я не был в Красноярске супербогатым человеком, возможно, будь так, я бы сейчас говорил: ой, да в Красноярске жизнь лучше. Там я зарабатывал выше среднего, но не был суперобеспеченным. А здесь я работаю механиком, по найму, моя должность — механик, не учредитель. И как механик я живу намного лучше, чем сомелье, начальник отдела маркетинга строительной компании, преподаватель винной школы в Красноярске. Не потому, что тут безумные доходы, а потому, что всё это гораздо доступнее. Та зарплата, которая есть у механика, она позволяет снимать прекрасную, как мне кажется, квартиру в хорошем доме, с бассейном. Здесь, получается, самое дорогое — это приобретение недвижимости. Это дорого, от 200 тыс. долларов за маленькую квартирку, и 350-400 тысяч за такую двухкомнатную нормальную. Это большие деньги, их просто так не заработаешь, но никто и не зарабатывает — все берут ипотеку.
— А нынешние протесты, они ваш энтузиазм не уменьшают? Я так понимаю, у нас в телеке сейчас погромы в США — это главная антиамериканская тема, а тональность такая: хотите, чтоб в России было так же?
— На вопрос: «Вы что, хотите, как в Америке?» — надо отвечать — «Да! Да, хотим, как в Америке». Я бы очень хотел, чтобы в России многие вещи были такими, как в Америке. Все же видели видео со Флойдом: пусть не преднамеренно, но очень жестоко его полицейский задерживал, парень не убегал и был безоружен, ситуация не требовала. И я бы хотел, если со мной что-то случится, чтобы общество отреагировало не просто типа: «Ага, жаль чувака, убили». Многие понимают, что погромы — это не от протестующих. Американцы — очень законопослушные люди, очень, они и протестуют мирно: выходят из домов, выражают протест очень мирно и искренне. Расовая тема, несмотря на то, что она как будто бы забыта, что все равны, и даже президент был другого цвета кожи, но все равно она где-то проскакивает. И вроде бы накопилось, что все-таки не все американцы живут в режиме «все равны», неважно, мексиканец ты, или афроамериканец, китаец. И вот это взорвалось не потому что все за Флойда, а потому что накопилось. И американские власти понимают: нужно кардинальные меры принимать, чтобы успокоить. Посмотрите, они начинают переименовывать военные базы, которые долгое время носили имена конфедератов. И на самом деле это правильно: вот я себя чувствую прекрасно, потому что европеоид, приехал из России, чуть-чуть подзагорел — пожалуйста, свой. Но я все равно чувствую, что не все люди могут про себя думать: «Ну и что, что я желтокожий». И я буду рад, если из-за этих протестов люди убедятся, что мы все равны.
— Ну вообще политологи говорят, что это нормальная форма устаканивания правил и взаимоотношений в стране: люди недовольны — вышли, потребовали — другие люди и власти отреагировали, внесли изменения — все пошли дальше, не надо накапливать до революций. То есть наоборот, процесс здоровый.
— Да. Абсолютно здоровый. Американцы ведут себя так. У них есть запрос к полицейским — и они его выражают, и ничего с этим сделать нельзя. Не могут же полицейские за выражение претензий связать кого-то, затолкать в машины и увезти. Они тоже заинтересованы, чтобы выслушать претензии и понять, как поменяться.
— Последнее. Совсем недавно вам исполнилось 36 лет, и я читал, как вам написали в Инстаграм: Максим, желаю, чтобы твоя американская мечта исполнилась. А вы ответили: отправил мечту в космос, пусть поможет сбыться. Что это за мечта?
— Моя американская мечта, наверное, очень даже простая: я хочу работать в компании «Тесла» и непосредственно создавать автомобили. Сейчас я чем занимаюсь: восстанавливаю то, что уже кем-то создано. А мне хочется создавать самому. Конечно же, мне придется получать образование, потому что без него вряд ли, но здесь, в Америке, я абсолютно спокойно в 40 лет пойду учиться в колледж и получать специальное образование.
— Практический план есть? Пишете им запросы?
— Пока нет. Все свои ремонты автомобилей я снимаю на видео, подробно, до каждой детальки. Я хочу создать несколько роликов, и это будет мое портфолио. Я же не могу написать, что у меня есть лицензия такая и такая, образование такое — у меня этого нет, к сожалению. Но у меня есть практика, я могу доказать, что я «Теслу» знаю до мозга костей: просто привезите ко мне нерабочую «Теслу», и скорее всего мне понадобится час-два, чтобы выяснить причину, а потом ее устранить. И я верю, что в конечном итоге смогу сказать: я приехал в Америку нулевым в этой сфере, а теперь я работаю в самой технологичной компании в мире по производству автомобилей.
