Советская, 35 — это дом «Примы». Здесь работают сайт «Город Прима», канал «Прима» и радио «Красноярск Главный». А когда-то в нашем здании располагалась школа. Об этих временах вспоминают ее ученики, одноклассники — заслуженный работник культуры РФ, писатель, в прошлом министр культуры и советник губернатора Геннадий Рукша и заслуженная артистка РСФСР Людмила Михненкова.
«Город Прима» становится летописцем Николаевки. Сначала мы открыли музей наличников на сайте, потом вместе с вами погрустили о закате Николаевки, теперь публикуем интервью-прогулку по нашему зданию на Советской, 35, которое превратилось в воспоминание об эпохе.
Геннадий Рукша: Нас с Людмилой Борисовной родители привели в школу 1 сентября 1954 года. Семилеток после войны было огромное количество, школ не хватало. Всех построили и объявили, сколько детей будут учиться здесь, в этом здании, а сколько — в других местах.
Мы не попали в это здание, вернулись сюда только в 7 класс. Но мы знали всех своих одноклассников, жили же вокруг, друг с другом дружили, коммуникация была совсем другая. Я сейчас смотрю по своим внукам, которые в школе учатся, это немножко все по-другому.
Мы жили в Николаевке по-другому. Николаевка — это особый мир, и мы очень гордимся этим миром — красивый, очень полезный был мир и очень комфортный.
Людмила Михненкова: Счастливое было время.
Фотографии из фондов Красноярского краевого краеведческого музея
— Это был район железнодорожников. Но уже в тот период среда была в основном интеллигентно-рабочая. И окраиной район не считался. Но все равно была одна вещь, мы говорили так:
— Куда ты пошел?
— Я пошел в город.
Эту фразу: «Я пошел в город», — употребляли, когда шли за железнодорожные пути. И ведь мы, два сумасшедших, которые поступили в театральную студию, шатались по холоду в гору пешком.
— Наверное, со второго класса ходила, танцевала, в клуб железнодорожников. У нас были лифы и чулки, в которых занимались. Штаны надевать не хотела, некрасиво. Сверху пальтишко и валенки. И я бегу на танцы, холод такой. Ноги красные, садишься — пальто колоколом, чтобы погреться, и бежишь дальше.
— Парк Железнодорожников был одной из доминант культурной жизни Красноярска. Парка-то в городе было два — наш и центральный. И если центральный — это часть леса с естественной зеленью, которую оставил губернатор Степанов, то здесь все было рукотворно, парк был спроектирован. Поставили колесо обозрения. Не очень большое, но мы его застали. Были еще качели. И была танцплощадка. Каток заливали, и мы туда ходили.
А еще здесь же была Базарная площадь. На базар съезжались в субботу и воскресенье. Мы с Людочкой еще застали молоко, которое продавали замороженным.
— Я помню, мама даст сколько-то денег и говорит: «Купи мяса». И я: «Тетенька, дайте мне мяса для супа». Дети раньше ходили на рынок. А парк — это был действительно культурный центр, потому что там была вся молодежь, да и родители ходили.
— Ещё был в Николаевке пионерский кинотеатр, и я там был администратором. Мы тут вспоминали, сколько раз она (прим.: Людмила Михненкова) смотрела фильм «Человек-амфибия».
— 16 раз мы смотрели. Один парень был очень похож на актера Владимира Коренева. Мы из-за него ходили на танцплощадку. Это был наш, николаевский Ихтиандр.
— Через ту дверь, где сейчас вход, мы никогда не ходили, она была закрыта. Вход всегда в здание был с другой стороны. Мы поднимались через подвальное помещение.
Здесь были классы. А кабинет директора был с этой стороны, такая узкая комната. Остальное — классы. В этот период образования была некабинетная система. Были только кабинеты физики и химии с оборудованием. А все остальные уроки проходили в одном классе. Пол был дощатый, крашеный. Я помню линейку, когда Гагарин полетел в космос, здесь мы выстроились, что-то внутри такое поднималось. Здесь проходила та самая линейка, в 1961 году.
Наверху, там, где сейчас телестудия, был спортзал. Это был огромный зал. И в этом же зале мы с Людой сыграли первые спектакли. А еще физкультура проходила в парке. Была построена коробка. Туалеты были на улице. А еще был огородик. В тот период времени была очень модной ориентация на сельское хозяйство. У нас даже кроликов держали.
— Был буфет. А вообще с собой брали завтраки. Мама давала кусок хлеба, намазанный маслом.
— Здесь была арка, а за ней библиотека. Здесь ничего не узнать уже. Это только остается в воспоминаниях.
Я помню, мы поехали с папой и мамой в 53 году, еще до школы, в Сочи. Я первый раз там побывал. И в конечном итоге на меня впервые надели шорты. Тогда говорили не шорты, а *шкеты*, такие легкие брюки из сатина. Однажды наши замечательные учителя вывели нас на станцию Юннатов. И я пришел в шортах, оставшихся от поездки в Сочи, и меня отправили назад, переодеваться.
— В 7 классе у нас была Лора Куликова, в учительской семье росла, и она надела капроновые чулки. И я помню, мы идем по Красной Армии с девушками, одноклассницами, и говорим: «Если она сейчас уже капрон носит, что с ней будет дальше?»
— Выпускной вечер после окончания седьмого класса был здесь. Всё готовили у меня дома: котлеты, пюре. Потом сюда принесли. Столы стояли в классах.
— Я точно помню: на выпускной вечер мне первый раз сшили платье из ткани. До этого все перешивалось. Было сиреневое платье в бантовых складках, три четверти рукав — это я запомнила.
— А я раз 20 смотрел здесь фильм «Золушка», и первый спектакль мы такой сыграли в школе. Потом я ушел в пионерский театр, который был в Доме учителя, а потом в ТЮЗ. Мы вместе поступили после дикого конкурса в студию при Театре юного зрителя. И я до сих пор считаю, это мой театр, потому что я в нем работал, вырос. К сожалению, я не смог поступить на режиссуру, куда планировал. А Люда тоже сначала в пединституте училась, а потом…
— А потом в одночасье, не знаю, как так случилось, я попала… К дяде Мише Годенко. Представляете, после экзамена зашли погреться в филармонию. Идет Годенко. Была зима. Я расстегнула зеленое пальтишко. Стою. Он говорит: «Танцевать пришла? Ну а что, шея длинная, под музыку ходить умеешь?» Я прям так оскорбилась. Да я вообще 8 лет к тому моменту уже танцевала. Он говорит: «Ну и приходи завтра проверяться». Я надела трико, назавтра пришла, проверилась. Он говорит: «Справка такая-то от доктора и быстро пиши заявление, мы через два дня уезжаем на гастроли по краю». Я пришла и сказала маме: «Все, я из института ушла, я иду танцевать». Мама как сидела вот так с полотенцем, уткнулась в него.
— У нас был потрясающий учитель русского языка — Галина Ильинична Бугаева. Она закончила Свердловский университет. Учитель с совершенно фантастической эрудицией. У нас был большой класс — две трети поступили в институты. А тогда конкурс был фантастический.
— Наверное, это настоящий педагог, который обладал мощной энергоемкостью. Какое-то искусство преподавания, владение этим предметом и желание отдать детям. У нас был совершенно замечательный классный руководитель.
— Здесь у нас работал Вадим Иосифович Балюта — педагог физкультуры. Он был известным впоследствии солистом Театра музыкальной комедии и Новосибирского театра оперы и балета, прекрасный тенор. В тот период времени, как ты помнишь, Людочка, учителям, кроме педагогической нагрузки, нужно было еще вести общественную нагрузку, и ему поручили вести у нас драматический кружок. Ему это совершенно не хотелось делать, тут еще какие-то семиклассники пришли. Он предлагает: ««Ну что ставить?» Потом кто-то сказал: «Давайте „Цыган“ Пушкина». И мы очень долго репетировали этот спектакль. Естественно, героиня — Людочка, Гена Рудковский — Алека, я — старик, еще несколько человек персонажей.
— Даже массовка была, потому что принесли костюмы из музкомедии и грим. Мы вымазались коричневым гримом, были цыганами. Играли на сцене клуба мехкомбината. Это был феноменальный успех.
— Следующие роли, которые мы много лет играли, и первые деньги, которые с Людмилой Борисовной заработали, я — Дед Мороз, она — Снегурочка. Тюзовские студийцы очень хорошо зарабатывали, и нас очень хорошо принимали.
— Я не знаю, откуда у нас было такое стремление к студийности, но мы постоянно что-то ставили. Очень любили урок литературы. И постоянно что-то выдумывали. У нас были вечера, к которым готовили спектакль, постановку или концерт. А в самодеятельности мы очень серьезно участвовали.
— Театральная студийность — это фактор самовыражения детей, подростков. В ней была потребность, сейчас такой формы нет.
В восторге от воспоминаний, которыми поделились знаменитые ученики. И продолжаем собирать материалы и публиковать своеобразную энциклопедию Николаевки. Напишите нам (good@gorodprima.ru), если знаете историю дома, здания, есть семейная история или редкие николаевские снимки.